Лингвистическая теория Гумбольдта
Основные понятия грамматики окончательно сформировались в Александрии. «Синтаксис» Аполлония Дискола (II век) и грамматика Дионисия Фракийского считались образцовыми. Греческие грамматики позднеантичного и византийского времени в основном сочинялись на их основе.
Идеи александрийцев достаточно быстро проникли и в Рим. В I веке до нашей эры там появляется первый крупный грамматист Марк Теренций Варрон (116—27 годы до нашей эры).
Варрон и другие римские ученые достаточно легко и лишь с минимальными изменениями приспособили греческие схемы описания к латинскому языку. Окончательно античная традиция была зафиксирована в двух позднеантичных латинских грамматиках: грамматике Доната (III–IV века) и многотомной грамматике Присциана (первая половина VI века). На протяжении всего Средневековья две грамматики служили образцами.
Как отмечает В.М. Алпатов: «После распада Римской империи европейская традиция окончательно распалась на два варианта: восточный, греческий, и западный, латинский, которые уже развивались вне всякой связи друг с другом. В течение нескольких веков средневековая лингвистика как на Востоке, так и на Западе мало внесла нового в науку о языке. Новый этап развития западноевропейской лингвистики начался с появлением в ХН-ХШ веках философских грамматик, стремившихся не описывать, а объяснять те или иные языковые явления. Сложилась школа модистов, работавшая с начала XIII века по начало XIV века; самый знаменитый из модистов — Томас Эрфуртский, написавший свой труд в первом десятилетии XIV века. Модисты интересовались не столько фактами латинского языка (где они в основном следовали Присциану), сколько общими свойствами языка и его отношениями к внешнему миру и к миру мыслей. Модисты впервые пытались установить связь между грамматическими категориями языка и глубинными свойствами вещей. Модисты внесли также вклад в изучение синтаксиса, недостаточно разработанного в античной науке…
…После Томаса Эрфуртского в течение примерно двух столетий теоретический подход к языку не получил значительного развития. Однако именно в это время шло постепенное становление нового взгляда на языки, который в конечном итоге выделил европейскую лингвистическую традицию из всех остальных. Появилась идея о множественности языков и о возможности их сопоставления».
В XVI веке после некоторого перерыва теория языка вновь начинает развиваться. Так французский ученый Пьер де ла Раме (Рамус) (1515–1672) завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое ранее модистами. Надо отметить, что именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. Испанец Ф. Санчес (Санкциус) (1550–1610) в конце шестнадцатого столетия создает теоретическую грамматику, написанную еще на латыни, но уже учитывающую материал различных языков. У Санчеса впервые появляются и некоторые идеи, потом отразившиеся в грамматике Пор-Рояля.
Языкознание XVII века в основном шло в области теории двумя путями: дедуктивным и индуктивным. Самым известным и популярным образцом индуктивного подхода, связанного с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков, стала так называемая грамматика Пор-Рояля. Она была впервые издана в 1660 году. Характерно, что имена ее авторов Антуана Арно (1612–1694) и Клода Лансло (1615–1695) не были указаны.
Как пишут авторы, стимулом к ее написанию послужил «путь поиска разумных объяснений многих явлений, либо общих для всех языков, либо присущих лишь некоторым из них».
Авторы грамматики исходили из существования общей логической основы языков, от которой конкретные языки отклоняются в той или иной степени. От модистов авторы «Грамматики Пор-Рояля» отличались не столько самой идеей основы языков, сколько пониманием того, что собой эта основа представляет.
В течение XVIII века продолжали составляться и общие рациональные грамматики в духе «Грамматики Пор-Рояля». Однако такие грамматики не содержали особо новых идей.
Наконец, достаточно разработанную теорию происхождения и развития языка для тех лет предложил Э. Кондильяк. По его мнению, язык на ранних этапах развивался от бессознательных криков к сознательному их использованию. Получив контроль над звуками, человек смог контролировать и свои умственные операции.
Французский философ развил и концепцию о едином пути развития языков. Но при этом языки проходят этот путь с разной скоростью а, потому одни языки совершеннее других.
По выражению В. Томсена, весь XVIII век сравнительно-исторический метод «витал в воздухе». Но нужен был некоторый толчок, который стал бы отправной точкой для кристаллизации метода. Таким толчком стало в конце века открытие санскрита. После появления этого недостающего звена началось бурное развитие исследований в области сопоставления европейских языков с санскритом и между собой.
Всего через три десятилетия после открытия санскрита, в 1816 году, появляется первая вполне научная работа, заложившая основы сравнительно-исторического метода, то была книга Франца Боппа (1791 — 1 867). В 1818 году выходит в свет сочинение датчанина Расмуса Раска (1787–1832) «Исследование в области древнесеверного языка, или про-Псхождение исландского языка». Еще через год печатается первый том «Немецкой грамматики» Якоба Гримма (1785–1863). В 1820 году выходит книга русского ученого А.Х. Востокова — «Рассуждение о славянском языке». В этих сочинениях впервые формировался сравнительно-исторический метод.
Однако общетеоретический, философский подход к языку в первой половине XIX века достиг наивысшего развития в теории Гумбольдта. Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835) был одним из крупнейших лингвистов-теоретиков в мировой науке. О его роли в языкознании метко сказал В А Звегинцев: «Выдвинув оригинальную концепцию природы языка и подняв ряд фундаментальных проблем, которые и в настоящее время находятся в центре оживленных дискуссий, он, подобно непокоренной горной вершине, возвышается над теми высотами, которых удалось достичь другим исследователям».
«В. фон Гумбольдт был многосторонним человеком с разнообразными интересами, — пишет В.М. Алпатов. — Он был прусским государственным деятелем и дипломатом, занимал министерские посты, играл значительную роль на Венском конгрессе, определившем устройство Европы после разгрома Наполеона. Он основал Берлинский университет, ныне носящий имена его и его брата, знаменитого естествоиспытателя и путешественника А. фон Гумбольдта. Ему принадлежат труды по философии, эстетике и литературоведению, юридическим наукам и др. Его работы по лингвистике не столь уж велики по объему, однако в историю науки он вошел в первую очередь как языковед-теоретик…
…Лингвистикой В. фон Гумбольдт в основном занимался в последние полтора десятилетия жизни, после отхода от активной государственной и дипломатической деятельности Одной из первых по времени работ был его доклад „О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития“, прочитанный в Берлинской академии наук в 1820 году. Несколько позже появилась другая его работа — „О возникновении грамматических форм и их влиянии на развитие идей“. В последние годы жизни ученый работал над трудом „О языке кави на острове Ява“, который он не успел завершить. Была написана его вводная часть „О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества“, опубликованная посмертно в 1848 году. Это безусловно главный лингвистический труд В. фон Гумбольдта, в котором наиболее полно изложена его теоретическая концепция».
Уже в самом начале XIX века Гумбольдт ставит задачу «превращения языкознания в систематическую науку».
«Лингвистическое учение Гумбольдта, — пишет И.Г. Зубова, — возникло в русле идей немецкой классической философии. Гумбольдт взял на вооружение и применил к анализу языка основное ее достижение — диалектический метод, в соответствии с которым мир рассматривается в развитии как противоречивое единство противоположностей, как целое, пронизанное всеобщими связями и взаимными переходами отдельных явлений и их сторон, как система, элементы которой определяются по месту, занимаемому в ее рамках. Гумбольдт развивает применительно к языку идеи деятельности, деятельного начала в человеке, активности человеческого сознания, в том числе деятельного характера созерцания и бессознательных процессов, творческой роли воображения, фантазии в процессе познания. Благодаря возросшему интересу к природе, к природному (естественному) началу в человеке, к чувственности в философии утверждаются идеи единства чувственного и рационального познания. Эти идеи, так же как идеи единства сознательного и бессознательного в познавательной, творческой деятельности, нашли выражение и в лингвистической концепции Гумбольдта. Характерный для романтиков повышенный интерес к каждой личности сочетается у Гумбольдта, так же как у других философов того времени, с признанием социальной природы человека, с идеей единства человеческой природы».
Ученый выделяет четыре ступени или стадии развития языков: «На низшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи оборотов речи, фраз и предложений… На второй ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи устойчивого порядка слов и при помощи слов с неустойчивым вещественным и формальным значением… На третьей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи аналогов форм… На высшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи подлинных форм, флексий и чисто грамматических форм».
При этом он считает, что язык есть творение не отдельного человека, а принадлежит всегда целому народу. Позднейшие поколения получают его от поколений минувших.
По Гумбольдту, «язык тесно переплетен с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры». Он считает, что по сравнению с другими видами культуры язык наименее связан с сознанием. Подобная идея о полностью бессознательном развитии языка и невозможности вмешательства в него позднее получила развитие у Соссюра и других лингвистов.
Без языка человек не может ни мыслить, ни развиваться: «Создание языка обусловлено внутренней потребностью человечества. Язык — не просто внешнее средство общения людей, поддержания общественных связей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения, а этого человек только тогда сможет достичь, когда свое мышление поставит в связь с общественным мышлением».
По мнению ученого, дух народа и язык народа неразрывны: «Духовное своеобразие и строение языка народа пребывают в столь тесном слиянии друг с другом, что коль скоро существует одно, то из этого обязательно должно вытекать другое…»
Однако нельзя понять, как дух народа реализуется в языке, без правильного понятия, что же такое язык. Гумбольдт дает определение языка, ставшего знаменитым: «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее. Даже его фиксация посредством письма представляет собой далеко не совершенное мумиеобразное состояние, которое предполагает воссоздание его в живой речи. Язык есть не продукт деятельности (ergon), а деятельность (energeia). Его истинное определение может быть поэтому только генетическим. Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли. В подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности. В беспорядочном хаосе слов и правил, который мы по привычке именуем языком, наличествуют лишь отдельные элементы, воспроизводимые — и притом неполно — речевой деятельностью; необходима все повторяющаяся деятельность, чтобы можно было познать сущность живой речи и составить верную картину живого языка, по разрозненным элементам нельзя познать то, что есть высшего и тончайшего в языке; это можно постичь и уловить только в связной речи… Расчленение языка на слова и правила — это лишь мертвый продукт научного анализа. Определение языка как деятельности духа совершенно правильно и адекватно уже потому, что бытие духа вообще может мыслиться только в деятельности и в качестве таковой».
По Гумбольдту, язык состоит из материи и формы. При этом именно форма составляет суть языка: «Постоянное и единообразное в этой деятельности духа, возвышающей членораздельный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет форму языка». Форма «представляет собой сугубо индивидуальный порыв, посредством которого тот или иной народ воплощает в языке свои мысли и чувства».
Гумбольдт особо выделял творческий характер языка: «В языке следует видеть не какой-то материал, который можно обозреть в его совокупности или передать часть за частью, а вечно порождающий себя организм, в котором законы порождения определенны, но объем и в известной мере также способ порождения остаются совершенно произвольными. Усвоение языка детьми — это не ознакомление со словами, не простая закладка их в памяти и не подражательное лепечущее повторение их, а рост языковой способности с годами и упражнением». В этих фразах уже есть многое из того, к чему в последние десятилетия пришла наука о языке, показателен сам термин «порождение».
«Безусловно, — пишет В.М. Алпатов, — многое у В. фон Гумбольдта устарело. Особенно это относится к его исследованию конкретного языкового материала, часто не вполне достоверного. Лишь историческое значение имеют его идеи стадиальности и попытки выделять более или менее развитые языки. Однако можно лишь удивляться тому, сколько идей, которые рассматривала лингвистика на протяжении последующих более чем полутора столетий, в том или ином виде высказано у ученого первой половины XIX века. Безусловно, многие проблемы, впервые поднятые В. фон Гумбольдтом, крайне актуальны, а к решению некоторых из них наука лишь начинает подступаться».
